проф. Добрев

Вие най-напред започнете да правите цитати, като оставяте предния текст така, както си е, пък това за ударенията и йероглифите няма да ви трябва. Виждам, че унгарските думи са излезли добре с унгарската си графика и засега това е напълно достатъчно.

Причината е много проста - тези земи там са прародината на власите и в някои области те са доста компактно население, което се различава доста от гърците по бит и обичаи.

Здрасти! И ще ви помоля да си слагате цитат на съобщенията като този горе, за да се разбере все пак дали опонирате на някого или се присъединявате към него!? А иначе всички тези неща много отдавна дори аз ги зная!

Появявайки се така, мълчаливо, подобно на нощен крадец, в темата, вие сте поредният който много държи да демонстрира неуважението си към мене, но всъщност по този начин демонстрирате единствено и само невежеството и невъзпитанието си. По принцип не отговарям на подобни "опоненти", но сега трябва да ви кажа, че не е същото, особено с такива псевдолингвистични простотии като тази тук: ЕЗИКОВИ СЛЕДИ ОТ ДРЕВНИТЕ БЪЛГАРИ Д-р Живко Войников “Най-древната история на всеки народ е скрита в неговия език”. Акад. А. Френ – 1828 г. Ортодоксалната тюркска теория признаваше за прабългарски около 12 думи, за които можа да намери предполагаеми /както ще видим, не особено удачни/ древнотюркски аналози. Това са: бисер, бъбрек, пашеног, чертог, боил, белег, балван, кумир, капище, белчуг, тояга, чипаг, сан. По-късно са добавени също шаран, шарка, книга, сабя, саблъ – петел. Трябва да прибавим българския етноним, прабългарските календарни термини, познатите ни прабългарски титли и прабългарските имена. Едва това бе останало от народа дал името на България и за два века се стопил без следа в славянското море. Погрешнно но все още живо, упорито съпротивляващо се твърдение, поддържано повече от някои професионални историци по инерция, отколкото от трезво разсъждаващи учени! Оказва се че прабългарските остатъци в старобългарския и съвр.български език са стотици. Нашиият език се отличава от всички останали славянски езици по своята безпадежна граматична конструкция и наличието на много думи от неславянски произход, предимно диалектни и разговорни. П.Добрев описа и публикува, част от тях, като доказа източноиранския им, наречен от него, памирски произход. Малките памирски народности наричани със сборното понятие “памирски таджики” са етноси-реликти от кушано-ефталитската предислямска епоха в Средна Азия. Формирането на индоиранските езици започва още в индоевропейската общност.

Типично гробищарска история в псевдолингвистичен лад - заедно вървят владетелските имена с триделните сгради, което в действителност е от компетенцията на една добре известна медицинска наука! И за да бъде картината пълна, нека този велик езиковед отговори на въпроса дали самият аз не се явявам евреин, щом като моето лично име е от древноеврейски произход. Но аз ни най-малко не се и съмнявам в неговата лингвистична гениалност, затова нека той да добави тук и старогръцкия език посредник за преминаването на това име в старобългарския език! Спорно лингво-гробощуване!

Не не ви е ясна, ами не знаете нищичко от Сравнително-историческата фонетика на тюркските езици. Затова е най-добре да продължавате да общувате с Наполеон.

Не само етнонимът, но и много прабългарски думи има в тогавашния китайски език. Освен това другите и по-предни наследници на прабългарите - чувашите работят изключително близко-интензивно с китайците. Именно поради това въпросът тук не е дали вярваме или не, а доколко, а може би и дали изобщо сме в крак със световната наука за прабългарите. Информационное письмо Чувашский государственный институт гуманитарных наук и Институт истории Академии общественных наук Китая 29 ноября 2006 года проводят Международную интернет-конференцию «Евразия на заре истории мировых цивилизаций: межкультурные и этногенетические процессы». Предполагаемая тематика интернет-конференции: - древнейшая история тюркских народов на основании нарративных, археологических, лингвистических и этнографических источников. Проблема локализации прародины тюркских народов; - «гуннская проблема»: вопросы тождества хунну и гуннов и языковой принадлежности хунну и гуннов; - тюркоязычные племенные союзы I тысячелетия нашей эры (гунны, сабиры, сувары, огуры, булгары) – предки чувашей; - прото-монгольские и огуро-булгарские (> чувашские) языковые и этнокультурные взаимоотношения; - исторические контакты и этнокультурные параллели древних китайцев и предков чувашей; - основные этапы этнической истории чувашского народа; - происхождение и ранняя история чувашского этноса; - межкультурные и этноязыковые контакты предков чувашей с иранским миром; - проблемы соотношения тюркского и финно-угорского компонентов в этногенезе чувашского народа; - место чувашского этноса в ряду народов Евразии.

Зная и имам предвид всички лансирани възможности, обмислих ги и ги прецених, но везните се накланят към дъщеря на Симеон. Дъщерята на цар Симеон, княгиня Елена-Олга Ето така и в този ред на мисли стигаме и до лансираното доста отдавна у нас от Ст. Чилингиров [1941] и възприетото впоследствие и от други проучватели на въпроса мнение, че княгиня Олга всъщност и в действителност е дъщеря на княгиня Ана, сестра на цар Симеон и дъщеря на княз Борис, омъжена за неговия близък съветник и съратник княз Сондоке [31-32; Нестор 1964, 13-14; Павлова 1989, 42-43; Чекова 2009, 1,5]. И това мнение ние не смятаме за необходимо сега и тук да го разглеждаме или обсъждаме и преценяваме, не толкова поради липсата при него на достатъчно убедителни аргументи или подробна обосновка, колкото поради вече възприетия и експлициран по-горе принципиален подход и отношение от наша страна към всички без изключение виждания и мнения на други автори. В съвременната руска историография до идеята, че княгиня Олга е с български произход най-напред като че ли стига М. Тихомиров [1969], според когото «с точки зрения исторической вероятности привод жены к Игорю из болгарского города Плискова понятнее, чем появление Ольги из Пскова, о котором более ничего не известно в X в.» [107]. Наред с това, макар и не особено категорично-определено до идеята за това, че княгиня Олга всъщност и в действителност е дъщеря на цар Симеон достига пък А. Никитин [2009, 7-10]: Связать имена Ольги и Бояна-Вениамина заставляет не только сам факт ее происхождения из древней болгарской столицы, какой была Плиска, но так же полная неизвестность о судьбе этого многообещающего сына царя Симеона и комплекс сведений о Бояне, киевском поэте второй половины XI века, который содержится в «Слове...». Много странно и необяснимо обаче в друго свое изследване по въпроса същият автор допуска, че тя може и да е племенница на цар Симеон или пък най-малкото – представителка на страничен клон на неговия род, което като цяло и пак по току-що цитираните съображения и принципи отново ние напълно преднамерено-съзнателно не подлагаме на хронологически анализ, за да видим и проследим субективно-индивидуалното му развитие или евентуално отстъпление, което само по себе си не е съществено за настоящото изследване, но всичко това пък не ни пречи да цитираме тук съответните места, просто за пълнота и достоверност на изложението: Пересмотр традиционной хронологии ПВЛ в отношении Олега, Игоря и Ольги, приведенный выше, делает сомнительным возможность столь близкого родства последней с Симеоном, хотя сам факт ее происхождения из Плиски, как я покажу далее, способен прояснить многие, иначе не объясняемые моменты как ее собственной биографии, так и действий ее сына Святослава. Перечисленные обстоятельства, а также странное в его устах выражение, что Переяславец на Дунае «есть среда земли моей», заставляет сопоставить всё изложенное, во-первых, с вероятным фактом происхождения его матери из болгарской Плиски, а, во-вторых, с беспрецедентным приемом ее Константином Порфирогенитом, сопоставленным Ж.-П.Ариньоном с приемом «опоясанной патрикии», т.е. свойственницы императора ромеев. И то, и другое заставляет видеть в Ольге если и не племянницу царя Симеона, то, безусловно, представительницу боковой ветви его рода, что, в свою очередь, делает вполне реальными (и обоснованными) притязания Святослава на свою долю «болгарского наследства» после смерти царя Петра Симеоновича 30.1.969 г., женившегося еще в 927 г. на византийской принцессе, которому наследовал его сын, Борис II Петрович [Никитин 2009а, 178,198-199]. Проучвайки все пак точно в тази връзка още и общо взето не особено широко известното и не съвсем ясното семейно положение на цар Симеон, ние установяваме, че от брака си с Кубера, за която е повече от съмнително да е куманка, чисто и просто защото по това време куманите едва навлизат в Източна Европа, той има един син, а от втория си брак с арменката Мариам се сдобива последователно с трима сина – Петър, Иван, Боян-Вениамин, и една дъщеря с неизвестно име (В. Корисян-Меонлина). Тъкмо за тази негова дъщеря, като допускаме, че Симеон се жени първия път най-късно през 895 г. и като даваме средно по две години за раждане на всяко едно от децата му, стигаме до извода, че тази негова единствена дъщеря е родена около 903 г. или към началото на 20-те години тя вече е в най-подходящата за онези времена възраст за женене от 17-18 год., което в никакъв случай не би могло да се получи, ако тук ставаше въпрос за дъщеря на Владимир-Расате (Г. Джиджева; В. Наков), която няма как да не е родена преди известните събития през 893 г., или пък за дъщеря на цар Петър, която в най-добрия за противните тук тези може да се роди най-рано в края на 927 г. и то при условие, че той се жени съвсем в началото на същата година. Така че единствено и само годината на раждане на Симеоновата дъщеря се съгласува и дори напълно съвпада с извежданата по много неясно какви методи и пътища на основата на различно-други източници, сведения и данни, година на раждане на кн. Олга в лицето на 904 г., като по силата на друг род съображения пък отпада горецитираното предположение, че кн. Олга е дъщеря на най-малката дъщеря на княз Борис-Михаил, Анна [вж. и срв. Джиджева 2009, 2; Златарски 2009, 353; Ольга Мудрая 2009, 1-4; Симеон I Великий 2009, срв. Иванов 2009, 9-10; ~*~2009а, 1-2; Иванов Ив. 2009, 2; Корисян-Меонлина 2009, 3; Наков 2009, 1; Никитин 2009, 9; ~*~2009а, 170-172].

Нали!? Те онези прабългари, които през 422 г. са отвлекли дъщерята на еди-кого си, са яхали на гол задник и са ръчкали корема на коня с голи пети, досущ като истински римляни! А така са яхали и прабългарите на Баламир през 376 г., само не е ясно как тогава и така са ги изпоразпиляли разните му готи, алани и славяни чак до плажовете на Балтийско море, за да се поразхладят малко от черноморската жега! Гробищарската ви простотия няма край! И гледайте да не ми препоръчате отново да се лекувам, защото няма да мога да ви върна любезността понеже вашият клиничен случай очевидно-безспорно е от тези, които по принцип са неизлечими.

Безименната, безродната и безотечествената княгиня Олга Ти си благословена сред руските жени, Тъй като възлюби светлината и изостави тъмнината. Ще те благославят руските синове До последните поколения на твоите внуци. Днес вече русите и украинците напълно искрено, вдъхновено-ентусиазирано и даже високопатетично говорят, пишат, заявяват и прогласяват: Великая! Мудрейшая! Святая! Матерь народа русского! Святая труженица Православия! Начальница Веры в Русской земле! Великая созидательница государственной жизни и культуры Киевской Руси! На ранней заре русской истории, около тысячи лет тому назад, встречается имя женщины, которую по справедливости можно назвать матерью нашей государственности. Это - Святая Ольга Российская, великая княгиня тогдашней Руси. Святая и Равноапостольная Великая Княгиня Ольга Мудрая! Ольга Богомудрая! Великая созидательница государственной жизни и культуры Киевской Руси! Правительница могущественного киевского государства! Будущая просветительница Русского края и родину ее! А ето какво пишат и руските историци, за които отпреди би трябвало да се очаква един по-въздържан тон, но очевидно това е повече от невъзможно, когато става въпрос за държавник и просветител като княгиня Олга: Первая в русской истории женщина-правитель, явившаяся образцом для последующих русских правительниц, «праматерь князей русских», как именует ее одно из проложных житий, зачинательница христианства на Руси, сравниваемая Церковью с Еленой, матерью Константина Великого... [Никитин 2009а, 176]. Към всички тези напълно справедливи възхвали, признания и много висока оценка, с някои допълнителни уточнения се присъединяваме и лично ние: Княгиня Олга е първият владетел на Русия християнин, който приема Свето Кръщение преди самата Русия и затова се явява и предизвестителят на една съвсем нова и различна епоха в нейното бъдещо развитие и състояние и който довежда до край полагането на основите; реформира, укрепва и утвърждава вътре и навън, пред Света руската държава, тъкмо поради което Тя още е и първата и единствената, а следователно и най-великата сред всички владетелки в общочовешката история, именно поради всичко което само досега българката по произход княгиня Елена-Олга е основният и главен персонаж на вече безброй руски и украински книги, филми, сценично-музикални и скулптурни произведения. Но колко жалко и повече от странно, че отново според всички тези руси и украинци, а оттук и за целия Свят, за Нея, първата и най-великата сред безброя жени владетелки на Всички Времена, ”Никто не знает ничего достоверного о происхождении Ольги.”, а ”Предания повествуют сразу о четырех пунктах, с которыми связывается рождение будущей княгини: деревни Горка, Ольгино (Волженец), Ерусалимская и погост Выбуты.” (А. Александров). А според нас пък Тя все още продължава да няма и собствено име, свой род и родина, защото пак съгласно дълга поредица от руски и украински изследователи от немалко поколения назад във Времето княгиня Олга ту е варяжка, родом от Псков, и при това с неизвестни родители, понеже не били знатни, пък и самата тя е красива лодкарка в мъжки дрехи, около която се увърта Игор, ту генералска дъщеря варяжка, ту дъщеря на княз Олег, който я жени през 903 г., едва 10-годишна според някои, за родственика си княз Игор, ту пък знатна славянка и съвсем накрая, така между другото, за да не би някой да си помисли, че тя наистина е само и единствено българка, се споменава и съответното, повече от невероятно обаче за този автор, предположение, което той за всеки случай бърза да отрече и отхвърли, разбира се, повече от неграмотно и лингвистико-ономастически и при това без изобщо да си даде труда да си направи съответната справка, за да научи, че след 893 г. столица на България не е Плиска, а Велики Преслав: Когда Игорь возмужал, оженил его Олег, выдал за него жену от Изборска, рода Гостомыслова, которая Прекраса звалась, а Олег переименовал её и нарек в своё имя Ольга. Были у Игоря потом другие жены, но Ольгу из-за мудрости её более других чтил. (Между впрочем ето тази безброй пъти тиражирана приказка-басня тук не само този автор, но и Светът като цяло я дължи на бащата на руската историография В. Татищев [2009, 4,11].) Болгарские историки выдвигали также версию о болгарских корнях княгини Ольги, опираясь в основном на сообщение Нового Владимирского Летописца (Игоря же ожени [Олег] въ Болгарехъ, поятъ же за него княжну Ольгу.) и переводя летописное название Плесков не как Псков, но как Плиска - болгарская столица того времени. Названия обоих городов действительно совпадают в древнеславянской транскрипции некоторых текстов, что и послужило основанием для автора Нового Владимирского Летописца перевести сообщение «Повести временных лет» об Ольге из Пскова как об Ольге из болгар, так как написание Плесков для обозначения Пскова давно вышло из употребления. ОЛЬГА (Вольга, Прекраса, в крещении - Елена) (ок. 894-11.07.969), великая русская княгиня. Жена вел. русского кн. Игоря Рюриковича. Относительно происхождения кн. Ольги существует несколько летописных версий. Одни авторы называют ее уроженкой Плескова (Пскова), другие — Изборска. Одни заявляют, что она происходила из рода легендарного Гостомысла и первоначально носила имя Прекраса, но была переименована Олегом Вещим в свою честь, другие называют ее дочерью Олега Вещего, третьи сообщают, что она была простой крестьянкой, понравившейся Игорю и потому ставшей его женой. В рукописном сборнике XV в. имеется известие, согласно которому Ольга была болгарской княжной из города Плиски и приведена на Русь Олегом Вещим в качестве невесты для кн. Игоря. [вж. и срв. напр. Александров 2009, 1-5; День Памяти 2009, 2; Карташев 2009, 49; Меньшиков 2009; Ольга (княгиня Киевская) 2009, 1-3; Ольга Мудрая 2009, 1-3]. При това положение очевидно няма как да се съгласим и приемем, че името Олга на княгинята го дава воеводата на княз Игор, Олег, а това безспорно го прави самият княз в памет и чест на своя велик предшественик княз Олег Вещий. Според нас наред с тези лично негови мотиви и причини за това има и още един такъв мотив и причина, а именно неговата неприязън и даже омраза към елините, т.е. гърците, защото младата княгиня скоро след рождението си е кръстена Елена или на княза нейното име още тогава му звучи така, както на нас би ни прозвучало например името Гъркиня [срв. Михайлов 2009, 2].

Науката не се прави, за да се обслужва болното въображение на този или онзи неграмотник, особено когато той е и българофоб, а за да се реши сътветният научен проблем. При решаването на конкретния научен проблем субектът на Науката, наречен учен или изследовател, задължително се абстрахира от всякакви идеолого-политически съображения, намесването на каквито неминуемо поставя под съмнение научността на неговите занимания. Само у нас не искат да го знаят, но прабългарите са най-издигнатият и висококултурен, при това много древен народ на Късната Античност и Ранното Средновековие, който е дал фундаментално-неповторими приноси за европейската и световната цивилизация!

Така вие, уважаеми, се опитвате да ме убедите, че сте по-голям арменист от проф. Петканян, дано не му бъркам името. По същество сте много прав, но не сте особено точен по отношение на алегорията - отдавна вече ковчегът на българската медиевистика е спуснат на дъното на гроба, а ренегати тъпаци като тези тук са се запретнали и наред с горните и те хвърлят пръст там долу, само че и храчейки и плюейки върху нея!

Само прабългарските лексикални заемки в останалите тюркски езици, китайския, монголските, иранските, славянските, германските, романските и др. езици, както и лексиката и граматиката на Предсказанието на монаха за пугу, куплетите от Ода за гр. Телим и Песен за юнак Дилгю, Преславският надпис, Надписът на Боила, Надписът на хан Денгиз, волжскобългарските епитафии образуват огромен масив от лексико-граматични единици, произхождащи и принадлежащи единствено и само на прабългарския език. Но при това прабългарски език е и чувашкият. Ето защо тази ваша квалификация тук, моля да ме извините, но е повече от неуместно-некомпетентна.

Що се отнася до Сицилия, вие повече от очевидно изобщо не сте чували за Алцековите българи. А и за другия край на въпросната ос осведомеността ви в Прабългаристиката е на хиляди светлинни години под Нулата – прабългари около Байкал има, само че китайците ги наричат хунну/сюнну, а съвременните им изследователи - тюрки. С. С. Миняев, Сюнну События европейской истории, связанные с именем гуннов, известны, наверное, каждому читателю. Название этого исчезнувшего народа до настоящего времени воспринимается как синоним воинственности, варварства, необузданной жестокости. Исторические справочники сообщают, что появление этого кочевого народа в Европе положило начало так называемому Великому переселению народов, что кочевые племена во главе с гуннами производили опустошительные набеги на европейские страны, достигнув своего наибольшего могущества при знаменитом вожде Аттиле. Многие историки считает, что именно появление гуннов в Европе ускорило те исторические процессы, которые привели к падению Западной Римской империи и дали толчок формированию в Европе новых общественных отношений. Менее известны широкому читателю азиатские "однофамильцы" гуннов (некоторые историки считают - "родственники"), обитавшие в степях Центральной Азии в последние века до новой эры. В современной исторической литературе их называют хунну, или, что ближе к современной транскрипции этого этнонима, сюнну. Союз скотоводческих племен, который сложился в конце III в. до н. э. под властью сюнну, сыграл важнейшую роль в истории Центральной Азии. Завоевания сюнну на рубеже III-II вв. до н. э. положили конец "скифскому" периоду в развитии этого региона и ознаменовали наступление эпохи, которая стала связующим звеном между первобытностью и цивилизацией. Образование мощного племенного союза, влияние которого распространялось от Енисея до Маньчжурии и от плато Ордос до Байкала, позволило ликвидировать барьеры на пути этнических и культурных контактов, привело к образованию новых форм материальной культуры и общественных отношений, бытовавших затем на протяжении длительного времени. Не случайно именно с сюнну связывает письменная традиция происхождение многих племен и народностей более позднего времени, в том числе столь известных, как тюрки или кидани. Военные меры против сюнну в очередной раз не принесли успеха, однако этот племенной союз подтачивала другая опасность, поначалу не столь заметная, но оказавшаяся более разрушительной. Междоусобицы и борьба за власть, почти прекратившиеся при Маодуне и его преемниках, вновь вспыхнули в начале 1 в. до н. э. когда ослабла власть шаньюя. Эти усобицы, к которым добавились свирепствовавшие несколько лет голод и бескормица, значительно подорвали силы сюнну, и все ранее зависимые от них владения отделились. Особой силы внутренние распри достигли в середине 1 в. до н. э. когда "пять шаньюев спорили за власть". В результате сюнну раскололись на две части. "Южные" сюнну (деления условны) заключили мирный договор с Хань, обеспечив себе на некоторое время относительное спокойствие; "северные" во главе с шаньюем Чжичжи откочевали к западу в местность "Канцзюй" (располагавшуюся предположительно на территории современной Средней Азии). Здесь отношения сюнну с местным населением не сложились, чем умело воспользовалась ханьская империя: ее военный отряд вместе с частью канцзюйцев разгромил ставку шаньюя, расположенную на берегу р. Дулай, сам шаньюй был убит. История сюнну в 1 в. н. э. -это история постепенного упадка некогда могущественного племени. Бесконечные усобицы окончательно подорвали его силы. Сюнну терпят ряд поражений от своих соседей, среди которых особо чувствительным было поражение от набиравших силу племен сяньби в 91 г. н. э. Шаньюй после этого бежал "неизвестно куда", а сяньби заняли северные земли сюнну. Как отмечают источники, оставшиеся сюнну "в количестве 100000 юрт" сами приняли племенное название сяньби. Разумеется, сюнну не исчезают с исторической арены в этот период окончательно, как об этом принято иногда думать - они упоминаются и позднее. Однако былого могущества не осталось - власть над Центральной Азией переходит к другим племенам, некогда зависимым от сюнну. События, связанные с перекочевкой "северных" сюнну в страну "Канцзюй", а затем и их поражением в 91 г. н. э. рассматриваются многими историками как толчок, приведший к длительному процессу переселения народов и появлению гуннов в Европе. К этой проблеме мы вернемся ниже, а пока посмотрим, что сообщают письменные источники об образе жизни и обычаях сюнну. Похороны знати у сюнну сопровождались пышной церемонией, Рядом с покойником, уложенным во внутренний, а затем и во внешний гроб, клали золото и серебро, одежды и шубы; "любимые слуги и наложницы следуют за умершим в могилу, и количество их достигает самое большее нескольких тысяч или сотен человек". Итак, судя по сведениям письменных источников, в период своего расцвета сюнну представляли собой мощную, хорошо организованную в военном и политическом отношении державу, власть которой простирается почти на все центральноазиатские степи и с которой вынуждена считаться даже ханьская империя. Между тем мощь и влияние этой "державы" базируются, судя по источникам, на примитивном кочевом скотоводстве, дополняемом охотой. Нетрудно увидеть здесь явное противоречие, к оценке которого мы вернемся ниже. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ В 1896 г. врач и антрополог, страстный любитель древностей Ю. Д. Талько-Гринцевич, приехавший в русский город Кяхта на границе с Монголией для научных исследований, начал раскопки археологических памятников Забайкалья. За несколько лет он исследовал свыше 500 могил различной конструкции и опубликовал результаты своих исследований. К этому времени европейская наука уже располагала сведениями по истории Центральной Азии, в основном благодаря деятельности крупнейшего русского востоковеда Н. Я. Бичурина, опубликовавшего к середине Х1Х в. переводы основных источников по истории Китая, Монголии, народов Центральной Азии и Дальнего Востока. Поэтому, обобщая результаты своих раскопок и выделив группу погребений в "лиственничных срубах" (а находки в них датировались примерно ханьским временем), Ю. Д. Талько-Гринцевич заключил, что похороненные в срубах-люди из тюркских племен, которые в середине III в. до н. э. "сплотились в одно могущественное государство Хун-ну". Итоги исследований могил Забайкалья были полностью опубликованы Ю. Д. Талько-Гринцевичем, но широкое признание они получили не сразу. В начале 20-х годов нашего века сотрудники Монголо-Тибетской экспедиции известного русского путешественника П. К. Козлова узнали о существовании в горах Ноин-Ула на севере Монголии крупного кладбища, которое было открыто в 1912 г. горным техником А. Я. Баллодом, принявшим воронки в центре курганов за древние выработки. Сотрудникам экспедиции удалось проникнуть в погребальные камеры нескольких курганов, и сделанные там находки произвели в научном мире сенсацию. Воображение ученых поразили сложное устройство могильных сооружений, найденные в них роскошные ковры и шелковые ткани, меховая одежда, бронзовые изделия. Академия наук СССР в 1924 г. командировала в Монголию известного советского археолога С. А. Теплоухова, который смог, несмотря на сложные погодные условия (дело было в октябре), предпринять научное исследование одного из курганов "открытой разработкой" и выяснить многие детали захоронения. С. А. Теплоухов заключил, "что найденная в Ноин-Уле культура принадлежала могущественному народу. Таким народом могли быть гунны, начало могущества которых совпадает с эпохой старшей династии Хань". С. А. Теплоухов указал на сходство ноин-улинских погребений с курганами, раскопанными Ю. Д. Талько-Гринцевичем в Забайкалье, включив в круг этих памятников и "погребения в лиственничных гробах", выделенные ранее Ю. Д. Талько-Гринцевичем в отдельную группу и ошибочно датированные V-V1 вв. н. э. Находки в Ноин-Уле вызвали большой интерес к изучению археологических памятников Забайкалья, для чего была создана специальная Бурят-Монгольская экспедиция АН СССР. Эта экспедиция во главе с Г. П. Сосновским продолжила раскопки Ю. Д. Талько-Гринцевича и открыла новые памятники, в том числе широко известное сейчас Иволгинском городище у г. Улан-Удэ. Исследование этого уникального памятника в последние годы продолжила экспедиция Ленинградского университета под руководством А. В. Давыдовой. Закономерным продолжением этих работ стало изучение той же экспедицией огромного поселения сюнну у с. Дурены на юге Западного Забайкалья. За последние годы найден и частично изучен ряд памятников сюнну как в Бурятской АССР, так и в Монголии и в Ордосе. Что же нового узнали мы из археологических источников? Прежде всего выяснилось, что эпоха господства сюнну в Центральной Азии- это эпоха качественного скачка в развитии производительных сил этого региона, что связано, в первую очередь, с освоением обработки железа. Именно в памятниках сюнну впервые в Центральной Азии широко представлены различные железные изделия: орудия труда, детали конской сбруи, пряжки для ремней и поясов и, что следует подчеркнуть особо, железное оружие: как наступательное (наконечники стрел, мечи и кинжалы), так и защитное (железные панцирные пластины). Все эти предметы сюнну изготовляли сами: на поселениях найдены и железоплавильные горны и множество отходов производства в виде шлаков, а также забракованные после литья изделия. Самостоятельность этого производства подчеркивается оригинальной формой предметов, многие из которых не имеют аналогий на соседних территориях. Вероятно, именно сюнну удалось освоить ранее своих соседей выплавку железа и наладить широкое изготовление железных изделий, в первую очередь оружия. Именно это обстоятельство, а также ряд нововведений в военном деле, в частности изобретение дальнобойного лука, и дало сюнну те преимущества, которые позволили в короткий срок подчинить своих близких и отдаленных соседей на западе, востоке и севере и успешно противостоять ханьской империи на юге. Высокой степени развития достигли у сюнну и другие виды ремесел - бронзолитейное, костерезное, ювелирное. Бронзовые изделия сюнну, украшенные в так называемом "евразийском зверином стиле" включены во все монографии и каталоги по древнему искусству народов Азии. Изумительные произведения ювелиров сюнну - разнообразные поделки из кости, агатовые, бирюзовые, сердоликовые, флюоритовые бусы, подвески, кольца - составят украшение любой музейной экспозиции. И эти изделия сюнну изготавливали самостоятельно- в их жилищах найдены следы бронзового литья и отходы костерезного производства, заготовки для украшений из различных минералов. Изучение химического состава бронз показало, что для их изготовления использованы сложные составы меди с различными компонентами, незнакомые металлургам соседних областей. Один из самых значительных выводов, который позволяют сделать археологические источники,- бесспорное наличие у сюнну земледелия. На поселениях найдены многочисленные сошники, серпы, мотыги, зернотерки для размола зерна; нередки находки и зерен проса, обнаружены специальные ямы для хранения зерна. Ярким свидетельством качественного скачка в развитии производительных сил сюнну являются крупные ремесленно-земледельческие центры, неизвестные в предшествующую эпоху. Несколько десятков таких центров известно сейчас на территории Забайкалья, Монголии и Ордоса, наиболее яркий из них- Иволгинский комплекс. Он включает в себя большое и малое городища и относящийся к ним могильник, на долю которого приходится сейчас свыше половины всех исследованных погребений сюнну. Расположенное на берегу Селенги большое городище было окружено мощной системой оборонительных сооружений из рвов и валов, вершины которых укреплялись частоколом из заостренных бревен. Общая ширина укреплений составляла почти 40 м, что превращало этот относительно небольшой поселок (350х200 м) в почти неприступную крепость. Внутри этой крепости ровными рядами располагались жилища-полуземлянки, сгруппированные в несколько "кварталов"; в центре крепости находилось жилище "правителя". Иволгинское городище - типичное поселение оседлых жителей, занимавшихся земледелием, скотоводством, рыболовством и различными ремеслами. А вот охота играла второстепенную роль - среди костей, найденных на поселении, кости диких животных составляли лишь незначительный процент. К иному типу относится поселение сюнну у с. Дурены на берегу притока Селенги - р. Чикой. Здесь нет оборонительных укреплений, а жилища и другие хозяйственные сооружения тянутся вдоль берега реки на несколько километров. Занятия жителей этого поселения были в основном такими же, как и у иволгинцев, но преобладало, видимо, железоделательное производство- отходы этого производства составляют абсолютное большинство среди находок на поселении. Здесь же найдена уникальная бронзовая печать с изображением горного козла, которая позволяет предположить и существование каких-то документов, скрепляемых такой печатью. Немало ценных сведений принесло и изучение могильников сюнну. Для погребения знати возводились роскошные гробницы, уступающие по размерам, конечно, египетским пирамидам, но требовавшие все же немало времени и человеческого труда при их сооружении. Для постройки такой гробницы выкапывалась большая яма (глубина свыше 10 м, средние размеры 20х20 м). С южной стороны в яму вел длинный пологий спуск-дромос; на дне ямы устанавливается сруб в 7-10 венцов. В него ставился другой сруб, несколько меньших размеров, а внутрь второго сруба помещали гроб из широких деревянных досок, скрепленных с помощью шипов и пазов. Внутренняя поверхность срубов драпировалась шерстяными коврами и шелковыми тканями, на полу устанавливался разнообразный погребальный инвентарь. На поверхности место погребения отмечалось каменной кладкой, окаймляющей контуры ямы и дромоса. Погребения представителей военной прослойки, занимавшей, видимо, привилегированное положение в обществе, группируются, как правило, вокруг погребений знати, но отличаются от них меньшими размерами и более простой конструкцией. Могильная яма в таких случаях меньших размеров, у нее нет дромоса, а гроб помещали только в один сруб; не столь богат и погребальный инвентарь. Рядовое население хоронили в простых деревянных гробах, установленных в неглубокой яме, которая отмечена на поверхности невыразительной каменной кладкой; в таких могилах находят лишь по нескольку предметов. Низшие слои общества погребены в простых ямах, часто без всякого инвентаря. ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЮННУ И ИХ СВЯЗЬ С ГУННАМИ Выше мы отмечали, что письменные источники не решают проблемы происхождения сюнну; не решили ее пока и данные археологии. Значительная трудность заключается здесь в том, что многие признаки, характеризующие общество сюнну, его материальную культуру и погребальные обычаи,- это типичный комплекс новаций, не имеющий аналогий в предшествующее время. И если отсутствие крупных ремесленно-земледельческих центров в скифскую эпоху вполне объяснимо- они появились только у сюнну как результат нового уровня в их развитии,- то отсутствие в эту же эпоху типичных захоронений сюнну, какими считаются курганы Ноин-Улы, существенно тормозило разработку проблемы. Однако и этот факт, на мой взгляд, вполне объясним. Ведь курганы знати (а только такие и раскопаны в основном в Ноин-Уле) отразили все тот же процесс усиления сюнну на рубеже III-II вв. до н. э. когда резкое социальное расслоение и обособление знати и привело к сооружению столь впечатляющих гробниц. Естественно, они не могли сооружаться до усиления сюнну, в период определенного общественного равенства, как, впрочем, и после падения могущества сюнну, когда социальные различия вновь были снивелированы. Поэтому вовсе не в курганах знати ключ к решению проблемы происхождения сюнну. Более вероятно, что признаки, характерные для сюнну в ранний, неизвестный пока период в их истории, сохранились впоследствии в погребениях рядового населения, которое в малой степени затронула социальная поляризация в период II-1 вв. до н. э. Наконец, об исторической судьбе союза сюнну, о возможности появления сюнну в Европе. Выше отмечалось, что исходным толчком, который привел к возможной миграции сюнну и трансформации их в европейских гуннов, чаще всего называют либо события, связанные с перекочевкой отряда шаньюя Чжичжи на запад, в стану "Канцзюй", либо поражение сюнну от сяньбийцев, в конце 1 в. н. э. Рассмотрим достоверность обеих версий. Согласно сведениям письменных источников, вместе с Чжичжи до "Канцзюй" дошло 3 тыс. человек, которые жили в "городе" шаньюя на берегу р. Дулай, отождествляемой иногда с р. Талас в Киргизии. Однако, в Таласской долине, хорошо изученной археологически, до сих пор не найдено ничего похожего на поселение сюнну или тем более город. Существенно, впрочем, другое. При разгроме ставки шаньюя в 36 г. до н. э. из пришедших с ним сюнну убито 1518 человек и свыше 1200 попало в плен. Естественно, это обстоятельство перечеркивает попытки связать эпопею шаньюя Чжичжи с началом перемещения сюнну на запад. Однако кочевые народы, наводившие ужас на цивилизованные страны Европы в первые века новой эры, не случайно, видимо, получили имя "гунны". Европейские историки, конечно, знали о существовании в Центральной Азии мощного племенного союза во главе с сюнну. Сведения о нем могли поступать по Великому шелковому пути, который служил не только для обмена товарами- по нему в обе стороны поступала, видимо, и информация о событиях самого различного характера. Отметим, что некоторые участки этого пути сюнну контролировали в период своего могущества. Сведения о мощном центральноазиатском союзе кочевых племен были, очевидно, столь впечатляющими, что название "сюнну" быстро получило в Европе нарицательный характер; в латиноязычных источниках оно могло быть записано со слуха в различных вариантах. Поэтому, когда кочевые орды появились на границах европейских государств, их стали называть именно таким собирательным термином "гунны", окончательно закрепившимся после их военных успехов. Эти события составляют интереснейшую и во многом еще не прочитанную страницу европейской истории и, конечно, заслуживают отдельного разговора. С. С. Миняев, Сюннуский культурный комплекс: Время и пространство 1. Сюнну - скотоводческие племена, в последние века до н.э. овладевшие огромными пространствами Центральной Азии и создавшие здесь мощное протогосударственное образование - прообраз более поздних кочевых ”империй”. Комплекс признаков сюннуской материальной и духовной культуры обладает ярко выраженными особенностями. Археологические памятники, опосредованно сохранившие основные признаки этого комплекса, представлены погребениями, открытыми поселениями и укрепленными крепостями. С этими памятниками сопряжены категории предметно-бытовой культуры, в разнообразных сочетаниях представленные как в погребениях так и в слое крепостей и поселений. 2. Погребения сюнну совершены по обряду трупоположения, поза погребенных стандартна - вытянуто на спине с прямыми конечностями; в 90 % случаев ориентировка на северный сектор. Намогильные сооружения представлены подквадратными каменными кладками на уровне древней дневной поверхности в несколько слоев камней; встречаются также погребения без намогильных сооружений. Внутримогильные сооружения, помещенные в грунтовые ямы, значительно варьируют как по размерам так и по числу использованных при сооружении конструктивных элементов. Их основой являются деревянные конструкции, обозначаемые традиционным термином "гроб"; гробы часто помещались в деревянный сруб или каменный ящик. Погребения высшей знати отличаются большими размерами кладки и могильной ямы (в которую с южной стороны вел наклонный спуск-дромос) и наличием дополнительной погребальной камеры (помимо гроба и сруба). Городища сюнну имеют прямоугольную в плане форму, окружены поясом мощных оборонительных сооружений из валов и рвов. Внутри городищ-крепостей располагались хозяйственные сооружения и жилые постройки, сгруппированные своеобразные "кварталы". Открытые поселения находились в удобных для жизни речных долинах, располагаясь вдоль высокого коренного берега рек. В отличие от крепостей жилища здесь располагались произвольно и находились на значительном расстоянии друг от друга. Между жилищами зафиксированы ямы различного назначения; зафиксированы также свободные от жилищ и ям участки с остатками столбовых ямок, где возможно располагались хозяйственные постройки или стояли юрты. В настоящее время общепринято датировать сюннуские памятники в пределах конца III в до н.э. - 1 в. н.э. Это время - период наибольшего могущества сюнну, на него указывают как письменные так и подтверждающие их в целом археологические источники. Вместе с тем детальный анализ этих источников позволяет отметить определенные противоречия, решение которых имеет принципиальное значение для разработки проблемы формирования сюннуского культурного комплекса и его хронологии. Обратимся к конкретным материалам, позволяющим определить границы бытования сюннуского культурного комплекса во времени и пространстве. 4. Письменные источники Основные данные о сюнну собраны в "Шицзи"- "Исторических записках" Сыма Цяня (145?-87 гг. до н.э.), в 110 главе этого труда "Сюннулечжуань" (Повествование о сюнну). Фрагмент этой главы, охватывающий события конца III в. до н.э. - от конца эпохи Чжаньго до первых лет правления ханьской династии - имеет принципиальное значение как для определения района, где находились сюннуские кочевья накануне образования племенного союза, так и для определения начальной даты распространения сюннуского влияния в Центральной Азии. Данный текст 110 главы "Шицзи" позволяет большинству историков считать, что в эпоху Чжаньго (403 -221 г.г. до н.э.) сюнну обитали на плато Ордос в северной излучине Хуанхэ (земли хэнань, т.е. к югу от реки), при императоре Цинь Шихуане были вытеснены на север полководцем Мэн Тянем и вновь вернулись в Ордос после падения Цинь. Считается что именно отсюда шаньюй Маодунь, убивший отца и захвативший власть, начал свои завоевательные походы, которые привели к распространению сюннуского влияния на огромные пространства азиатской части степного пояса. Текст ”Шицзи” и комментарии к нему позволяют восстановить хронологию этих событий. Захват власти Маодунем датируется первым годом правления сына Цинь Шихуана - Эр-Ши, т.е. 209 г. до н.э.; первый этап сюннуских завоеваний определяется в пределах 206 - 202 гг. до н.э. (см. подробно Миняев, 1991).

Трябва най-напред да се ситуираме в правилното време и място, затова вие кажете кои са тюркските народи, които са съседи на прабългарите през Късната Античност и Ранното Средновековие по оста Байкал-Сицилия? Това не е елементарна логика, а вулгарна профанизация на проблема.

Със средностатистически величини се работи предимно в природно-математическите науки, но не и в лингвистиката. Тази предпазливост би била оправдана, ако вие разполагахте с неопровержими свидетелства и доказателства, че Хоренаци или по-скоро преписвачът не е достатъчно добросъвестен и при преписването замества и размества букви, срички и думи, както му хрумне. Мотивираното от личната ви принципиална предпазливост предположение в тази насока не е достатъчно основание за игнорирането на примера. И тук е валиден гореформулираният принцип за лингвистичната ирелевантност на статистиката. Не ми е ясно откъде си вадите извода, че китаистът, на изследването на когото аз се основавам за моите заключения, не ги знае всички тези работи? За да твърдите нещо такова, вие трябва да сте публикували вече свое специално-индивидуално изследване върху етнонима в древнокитайските летописи, което задължително предполага, че владеете на поне едно минимално-задоволително ниво древнокитайския език в неговата графична форма. През студентските ми години единствената преподавателка по китайски език беше в нашата катедра и аз се познавах с нея. Сега има катедра по китаистика в центъра на Университета, в който и аз преподавам, но ми е невъзможно да ви идентифицирам, с когото и да било от моите познати там. Преди много години тук правиха опит да свържат прабългарската руника с китайската йероглифика, но не зная за публикации по въпроса. И все пак ще ви бъда безкрайно благодарен ако ми изпратите на личната ми поща вашата студия, на основата на която вие се произнасяте толкова определено-категорично за прекалената спорност и несигурност на въпросното отъждествяване. Само така наречените съвременни български историци знаят всичко открай докрай и без всякакво изключение. Независимо от напредналата си възраст вашият покорен слуга има още много да се учи и мното разчитам на вас да ми го съобщите този документ, още повече че той ще бъде допълнителен аргумент за моята теза. Не виждам какво общо имат тук тези текстове, когато още от проф. Ив. Шишманов е много добре известно, че фонетико-семантичните варианти на етнонима наброяват стотици и проблемът тук е да се намери критерий и принцип на деление, с помощта на който да се определи и посочи кои от тях са първично-изходни и кои - вторично-производни. Ако познавате моята етимология, бих казал най-малкото, че не сте особено възпитано-любезен, защото подобни квалификации се дават едва във и след собствената ви етимология, в която задължително да анализирате и прецените моята етимология. Ще ви бъда много задължен, ако и нея ми я съобщите в личната ми поща, дано да имате такава!?

Достатъчно пълна представа за огромния брой на тези варианти дава например студията на проф. Ив. Шишманов от 1900 г., към които задължително следва да се прибавят и впоследствие откритите варианти, като тези например в китайския език. В бъдещото пределно-пълно и докрай изчерпателно изследване и описание на етнонима българи всички тези случаи също така следва да бъдат описани и обяснени по определен ред и начин, но единствено и само в качеството и със статута на вторично-производни варианти от първа, втора и т.н. степен, които варианти са получени или образувани в множеството отделно-различни езици, в които етнонимът е преминал или е зает. При това при описанието на фонетичните промени и развитие задължително трябва да се има предвид фонетичната структура и фонетичните закони на езика приемник, който адаптира и усвоява етнонима по свой специфичен начин посредством специфичните си фонетични средства. При описанието на семантичните промени и развитие пък задължително трябва да се има предвид тяхната културно-историческа основа, което досежно френския вариант на етнонима например означава, че трябва да се експлицират епохата, пътищата, конкретните му преносители, но също така и идеолого-политическото му съдържание под формата на съответната разновидност на богомилството.

Освен в първите древноруски летописи формата с широката закръглена гласна е употребена и от Хоренаци, а така също и в древнокитайските летописи за времето около Н.Е. Повтарянето на тази гласна в структурнотипологически и генеалого-исторически различни езици показва, че именно тя е първично-изходната гласна във фонетичната структура на думата. Немаловажен аргумент в това направление е възстановяването и на апелатива и дори и на етимона на това собствено име, което като цяло може да се види в моята етимологизация. В бъдещото пределно-пълно и докрай изчерпателно изследване и описание на етнонима българи всички тези случаи също така следва да бъдат описани и обяснени по определен ред и начин, но единствено и само в качеството и със статута на вторично-производни варианти от първа, втора и т.н. степен, които варианти са получени или образувани в множеството отделно-различни езици, в които етнонимът е преминал или е зает. Достатъчно пълна представа за огромния брой на тези варианти дава например студията на проф. Ив. Шишманов от 1900 г., към които задължително следва да се прибавят и впоследствие откритите варианти, като тези например в китайския език. Звукът У е класически-традиционната и най-често срещаната субституция, защото той е най-близо и съответно изгражда и опозиция със звука О по линията на признака "отвореност-затвореност".

Само във вашата "наука" може да се намерят извори, които да отбелязват и ударението на думите. Но от такива изобщо няма нужда, защото в тюркските езици при тези думи ударението по принцип пада на последната сричка. И доколкото прабългарският език е тюркски език, то очевидно-безспорно и ударението на етнонима болгар от средата на ІХ в. е на втората и последна сричка.

Вие най-напред дайте повече от сигурни свидетелства и доказателства за това, че сте схванали и разбрали достатъчно добре какво точно съм написал там, а този ваш въпрос може и да почака, чисто и просто защото не е конкретно-емпирически, а теоретико-методологически.

Претенциите, въпросите и възраженията си ще трябва да отнесете към акад. Стефан Младенов и проф. Дора Мирчева, проф. Иван Хараламбиев, дано да са ви познати!? И къде все пак е ударението на болгар от средата на ІХ в.?

В оградените места на лявата долна половина на картата пише булгар и сувар.

Проф. Юхас е повече от прав, а според мене тази цифра е много по-голяма, стига само да се проучат достатъчно квалифицирано-компетентно унгарските, румънските и др. диалекти в Унгария, Банат и Трансилвания, в това число и топонимията. Нека не забравяме, че прабългари по тези земи има поне 2 века по-рано, отколкото в Североизточна България, а тук своето са си казали още както Покръстването, така и славянизацията.

Попрочели сте нещичко оттук-оттам, но поради много добре известни причини сте пропуснали да научите и запомните, че Компаритивистиката е диахронна лингвистична дисциплина, докато Структурализмът пък е синхронна и категориите и понятията на едното почти нямат място в другото и обратното. Това изобщо и в никакъв случай не е лингвистичен въпрос. Аз и по-горе ви казах, че вие имате много неоснователно-глупави претенции - тази дума се възстановява на основата и съгласно фонетичните закони на прабългарския език. За всеки нормално мислещ и средно интелигентен лингвист това е напълно достатъчно, следователно няма никаква нужда и са повече от излишни всякакви други доказателства. В Компаративистиката все още доста интензивно се обсъжда въпросът дали фонетичните закони имат или нямат изключения. По мои наблюдения фонетичните закони имат изключения и тук случаят като че ли е точно такъв, независимо дали става въпрос за долната или горната времева граница на тази промяна. Макар и най-общо с цялата тази проблематика аз бях принуден да се запозная по време на работата си върху Златното Съкровище: Транскрибирането на мли Βουηλα в латинска, но по-точно в тук възприетата и вече използувана, латинографичната по основа езиковедска транскрипция, започва, разбира се, от първата гръцка букв. Β, - съвременната буква вита, но средногръцката бета, относно която малко по-подробно и допълнително към много кратката бележка по-горе, трябва да се посочи още, че тъкмо тази буква, много вероятно доста преди началото на ІХ в. започва да променя своята фонетична стойност, вследствие на което в действителност се променя самият зв. б, който към средата на същия век вече окончателно се е превърнал в зв. в, именно поради което и с цел да се избегне евентуалната фонетична двойственост и объркване при записването и четенето на думи и имена, които съдържат този звук, се прибягва до нейното, на буквата подчертаване, което същевременно означава и показва, че в този писмен паметник, Буквата, за разлика и дори противно на съществуващата говорна практика, все още съхранява и носи старата си фонетична стойност във вида на зв. б. Подчертаването на букв. Β в Надписа е забелязано естествено още от проф. В. Томсен, който на тази основа го поставя в ІХ в., но след Покръстването, т.е. във втората половина на ІХ в., и който ни съобщава, че според Хампел ”тая форма фигурира за пръвъ п@тъ върху една от монетитh, сhчени отъ гръцкия императоръ Василий (867-886. г.)” (Ст. Младенов) и въобще точно това виждане за неговата същност и функция в гръкографичните писмени паметници изобщо и в Надпис № 21 в частност, дотолкова е отдавна и широко известно и направо всеобщо и без остатък прието (В. Бешевлиев, Ст. Младенов, J. Hampel); чертичката под букв. Β е един и дори първият от характерните за първобългарските надписи знаци (В. Бешевлиев); тази писмена практика се прилага и наблюдава толкова ясно-определено в редица прабългарски и старобългарски, т.е. славянобългарски писмени паметници като Надписът на Омуртаг, Преславският надпис, Надписът на кавхан Исбул, Надписът на цар Самуил от 993 г. и др.,... ...че изпитвайки известно неудобство заради повторното повдигане на въпроса, но нали пък по-горе се видя, че при виден ”древнобългарист” тъкмо тази буква се чете като българския зв. в, а и силно колебание в това отношение проявяват и лингвистически доста изкушени, видни унгарски историци като Gy. Gyцrffy [1988, 122] например, приключваме неговото обсъждане с привеждането на напълно достатъчното и адекватно-меродавно обобщение на акад. Ст. Младенов [1935], който след като цитира отново заключението на Хампел, че хоризонталната черта под гръцката буква бета ”се явява тепърва в ІХ в.”, приема наблюдението на проф. Г. Фехер, че ”гръцко В с черта отдолу” се явява ”между 820. и 906. година” или пък, че същото ”се явява още следъ 820 г.” [24-25], откъдето като цяло и нашето заключение, че първата буква от мли Βουηλα в Надписа трябва непременно и единствено да се транскрибира посредством латинската букв. b. Това може и да ви обиди, но независимо от това аз съм длъжен да ви поздравя за това толкова уместно предложение. Но ще продължа да участвам в тази тема, единствено и само ако тя се отвори на мое име - проф. Добрев, и има вида: Прабългари, болгари, българи или какво?

В "Бойна Слава" пак попаднах, мисля, на подобно възражение. В Компаративистиката все още доста интензивно се обсъжда въпросът дали фонетичните закони имат или нямат изключения. По мои наблюдения фонетичните закони имат изключения и тук случаят като че ли е точно такъв. Само специално-индивидуално изследване може да хвърли повече светлина тук. Но то трябва да отговори още и на въпроса дали тогавашните гърци чуват и научават този етноним направо от средноазиатските прабългари или тук са намесени още езици примерно като алански или средноперсийски, при които също се наблюдава подобно редуване. Много се съмнявам, че единствено желанието ви да се забавлявате е причината да не формулирате лингвистически коректни въпроси!